Опыты по эстетике классических эпох. [Статьи и эссе] - Петр Киле

Трагедия Греции

 В условиях афинской демократии всякий гражданин из знати или нуворишей, не лишенный честолюбия и дара речи, выступая часто с трибуны, мог претендовать на ведущую роль в управлении государством. Наиболее приметных называли вождями народа, точнее вождями демократии, то есть демагогами; уничижительное значение слова проступит лишь впоследствии. Словом, чтобы повести народ за собой, необходимо было обладать даром красноречия; но этого мало, надо было проявить еще и дар полководца, поскольку Афинам приходилось постоянно утверждать свое первенство среди греческих государств, не говоря о войнах с персами.

Несколько десятилетий превосходство Перикла было неоспоримым, что постоянно кто-нибудь оспаривал, хотя бы нападками и преследованиями его друзей, как мы видели, Фидия, Анаксагора, Аспасии. Можно подумать, это всего лишь политическая борьба за власть, средства которой не изменились до наших дней. Между тем враги Перикла предлагали не просто какие-то лучшие решения в вопросах войны и мира, а выступали против нового умонастроения, которое утверждалось возвышенным и прекрасным искусством Фидия, глубочайшими прозрениями и догадками Анаксагора, что подхватила аттическая трагедия, и новым образом жизни женщин, чему подавала пример Аспасия.

Все эти новые веяния в развитии культуры население Аттики, в большинстве своем мелкие земледельцы, воспринимало за излишнюю свободу, роскошь и разврат, что подхватывали демагоги и комические поэты во главе с Аристофаном, преследуя собственные цели или просто изощряясь в остроумии, с призывами за возврат к старинной вере предков, к патриархальным нравам и к суровой простоте быта, что сохранила в почти нетронутом виде Спарта, по сравнению с Афинами и даже с островными государствами бедная страна, но сильная своим единством.

Так, противоречивые тенденции внутри афинского общества проступали в извечном соперничестве Афин и Спарты с постоянными военными конфликтами, пока не разразилась Пелопоннесская война (431-404 гг до н.э.). В условиях войны Перикла его враги обвинили в растрате государственных средств и устранили от руководства военными действиями, что, конечно, не привело ни к чему хорошему. В довершение всех бедствий войны разразилась чума в Афинах, где за ее стенами укрылось население Аттики. Стоя Поикиле с картиной Полигнота «Разорение Трои» превратилось в прибежище беженцев, тут же умиравших от чумы.

Перикл снова был призван народом; он отправился в поход на кораблях вокруг Пелопоннеса с целью разоренья Спарты с моря, как Спарта занималась тем же самым с суши, вторгаясь глубоко в Аттику. На афинских кораблях началась эпидемия; Перикл по возвращении вскоре скончался (429 год до н.э.). Век Перикла шел к концу в заревах войны, бедствий чумы и гражданских распрей после его смерти.

В лидеры выдвинулся богатый кожевник Клеон, который производил на афинян и как оратор, и как полководец забавное впечатление, и если они находили повод посмеяться и над Периклом, то над Клеоном прямо хохотали, а Аристофан лишь подливал масла в огонь, выведя в комедии «Всадники» в числе главных действующих лиц Демоса и Кожевника, который заправляет делами Демоса. Клеон, обвинивший ранее Аристофана в измене и приговоривший к штрафу за критику его политики в комедии «Вавилоняне», на этот раз смолчал, впрочем, вскоре он погиб в сражении.

Между тем в жизнь вступало новое поколение, выросшее в век Перикла в условиях торжества афинской демократии, наивысшего могущества Афин и расцвета искусства, да какого, классического на все времена. Молодое поколение из знати росло под влиянием софистов, заезжих философов, как тот же Протагор, которые брали деньги за свои выступления. Вскоре и в Афинах объявился мудрец, который любил вопрошать тех же софистов или просто на рынке случайного прохожего, а то самого себя, при этом он задумывался так глубоко, что уже никого не видел и не слышал, забывая, где находится, на поле боя в ночь или на корабле в походе на Самос. Из каменотесов, он так и не сделался настоящим скульптором, жил в Пирее, в портовом городке близ Афин, куда приходил пешком почти ежедневно, чтобы вести праздные беседы с кем придется. Не считая себя софистом, денег он не брал, но известность его росла и именно среди знатной молодежи, сумевшей оценить его ум, мужество в случаях сражений и добрый нрав.

Из знатной молодежи он выделил Алкивиада, опекуном и родственником которого был Перикл, не столько за необыкновенную красоту, сколько за честолюбивые устремления, кои следовало направить по правильному пути во благо Афин. Плутарх замечает: «Справедливо говорят, что расположение и любовь к нему Сократа немало содействовали его славе...» Кажется, у Сократа был проект, с которым будет носиться впоследствии и Платон. Сократ не понимал, как в обсуждении вопросов по управлению государством могут принимать участие все граждане, когда всякий может быть сведущим лишь в своем деле, сапожник в... и т.д. Чтобы управлять государством, надо знать, что такое справедливость и т.п. Словом, философы должны принимать участие в управлении государством, по крайней мере, быть советниками у умных правителей.

Алкивиад, честолюбивый красавец, хотя слегка картавил, очень скоро добился расположения к себе афинян и затеял поход в Сицилию, воспользовавшись Никиевым миром со Спартой. Все благоразумные и дальновидные люди, в том числе Никий и Сократ, были против, но Алкивиад убедил народ, давая понять, что это будет лишь начало, с распространением влияния Афин на Италию и Африку, Римская империя до Рима.

В ночь перед отплытием афинского флота с некоторыми союзниками в городе произошли два происшествия. Первое, что сразу бросилось всем в глаза: все гермы у общественных и частных домов (охранительные столбы в виде изображения бога) подверглись нападениям каких-то злоумышленников, - отбиты носы, бороды и фаллосы. Поскольку Алкивиад со своей пьяной компанией уже проделывал нечто в этом роде, враги его готовы были обвинить его в нечестии; вскоре, правда, были уличены слуги ряда знатных людей из круга Крития в святотатстве, но пронеслись в это время слухи о профанации Элевсинских мистерий в доме Алкивиада, с подачей жалобы в суд на Алкивиада в поругании Деметры и Коры, что грозило ему и всем участникам розыгрыша священных таинств смертной казнью.

На народном собрании усилиями врагов Алкивиада принимается решение отложить суд до возвращения афинского флота, на первый взгляд, вполне благоразумное. Но с отплытием флота судебное разбирательство набирает обороты, с казнью друзей Алкивиада и с решением вызвать командующего флотом из-под стен Сиракуз, что, по сути, обрекает афинян на поражение. Что касается Алкивиада, он уже знал, что его ожидает в Афинах и нашел убежище в Спарте ценою советов, приведших к возобновлению Пелопоннесской войны, к разгрому афинского флота у Сиракуз. С этих дней жизнь Алкивиада превращается в ряд головокружительных приключений, что могло бы иметь собственный интерес, если бы не роковые последствия в судьбах Афинского государства и Сократа.

Алкивиад приглянулся спартанской царице Тимее и обрадовался случаю - его дети будут царями, но, по понятным причинам, должен был покинуть Спарту и оказался гостем сатрапа персидского царя Тиссаферна. Не имея войска, он выступал теперь и против Афин, и против Спарты, не щадя при случае и персов. В это время в Афинах олигархи во главе с Критием совершили государственный переворот (411 г. до н.э.), с ограничением числа полноправных граждан пятью тысячами, что привело к тому, что многие моряки оказались вдруг не гражданами Афинского государства.

Афинский флот с островов, где вел военные действия против спартанцев и их союзников, не признал власти олигархов и решил пойти на Афины, а поскольку Алкивиад уже недвусмысленно помогал афинянам, да изгнание он претерпел от сторонников Крития, флот призвал его, подчинив себя его воле. Алкивиад возглавил, как прежде, Афинский флот, но направился не в Афины, что неминуемо повело бы к гражданской войне - в условиях войны со Спартой и персами, с отпадением островов, - он провел несколько удачных операций, восстановив былое господство Афин на островах. Афиняне воспрянули духом и восстановили прежние нормы гражданства. Зачинщики переворота отделались относительно легко - изгнанием.

Алкивиад вернулся в Афины с триумфом. Но все же доверие афинян к нему было подорвано: когда он был в очередном походе, народное собрание отстранило его от власти, и ему пришлось спасаться от всех - от спартанцев, от персов, а афинские военачальники не хотели его знать, терпя одно поражение за другим. Наконец, спартанцы вошли в Афины, Пелопоннесская война была проиграна. А была ли она нужна? И кому? Никому она не принесла пользы, кроме бесчисленных бедствий, с утратой могущества Афин, основы блистательного расцвета античного искусства, классики в собственном смысле слова. Торжествовали лишь олигархи, установив власть Тридцати тиранов, впрочем, вскоре свергнутой сторонниками демократии.